А потом случилось нечто ужасное. Учитель вызвал Кристинку, и она прочла мой рассказ. То есть совсем даже не мой, но с моим сюжетом. Черчилль превратился в кошку Мурзилку, и рассказано все было не так, как у меня, но все равно смешное осталось. Я просто оторопела. Учитель Кристинку похвалил.
А я еле сдерживалась. Неужели ей не стыдно было взять чужую историю? Да еще не очень хорошо пересказать, у меня ведь гораздо лучше получилось! И что мне теперь делать?
Других рассказов я уже не слышала. И смеяться вместе со всеми не могла. Помню только, что Марик что-то очень смешное читал про своего израильского дядю Марка. Все просто катались от хохота.
В самом конце урока учитель вызвал меня. Я сказала, что вчера плохо себя чувствовала и ничего придумать не смогла. «Обидно, Глаша, – сказал Алексей Филиппович. – Я думал, ты напоследок нас чем-нибудь порадуешь. Ну что ж, за тобой долг, ответишь на следующем уроке».
На перемене я подошла к Кристинке. Она не смутилась. Сказала только, что я ведь не предупредила ее, что буду именно об этом писать. Она решила, что я просто так ей про Черчилля рассказала, чтобы вместе посмеяться.
Вот тут мне стало совсем уж плохо. Если б она хоть прощения попросила! Украла у меня историю, и считает себя абсолютно правой! Как такое возможно? Хотелось схватить ее за хвост и дернуть пару раз изо всех сил. Но мама говорит, что дерутся только те, у кого с головой неважно, они ничего другого придумать не могут. Поэтому я стиснула зубы и сказала, что рада была помочь. А потом убежала плакать в раздевалку.
Сначала я решила ничего не говорить родителям. Противно было переживать все заново. И за Кристинку было стыдно. Как будто что-то липкое и скользкое в руки взяла!
Но вечером мама все-таки правду из меня вытянула. И почему-то совсем не расстроилась. «Да не переживай ты так, Глаша, – сказала она. – Жизненный опыт необходим. Ты еще не раз столкнешься в жизни с подлостью. Убогая она, твоя Кристина. И с юмором у нее плохо. Так ничего веселого вспомнить и не смогла. Поэтому присвоила чужое. А твое умение рассказывать истории никуда не делось, оно всегда будет с тобой. Напишешь другую историю, еще лучше».
И я написала про то, как мы с Катькой играли на даче в привидения. Выли страшными голосами и всех пугали. Кто-то пугался и в самом деле, от неожиданности, а мы только смеялись. А потом Катькина мама позвала нас пить чай с тортом-привидением и конфетами-привидениями. Она скребла ножом по пустому блюду и спрашивала: «Кому с розочкой? А кому с шоколадкой?» И конфет не было, только пустые бумажки. А Катькина мама разворачивала их и говорила: «Удивительно вкусные конфеты сегодня. И такие свежие!»
Ребята смеялись, когда я читала. И Алексей Филиппович сказал, что отличный рассказ у меня получился. А я ведь про Кристинку писала. Это она оказалась фантиком без конфеты.
Воскресенье – самый лучший день недели. В школу вставать не надо, можно долго спать, а потом еще валяться в постели. Но сегодня я поднялась рано. Папа с мамой о чем-то громко спорили на кухне, мне стало интересно.
– Нет, нет и нет! – повторяла мама. – Даже не думай! Тащить ребенка в «Метро»! Да еще перед Новым годом, там же народу тьма, очереди страшные!
– Именно поэтому, – мягко возражал папа. – Она мне поможет, в кассу постоит, пока я все собирать буду.
– А почему нельзя тащить ребенка в метро? – я просунула голову в кухню. – Я сто раз уже на метро ездила!
Оказалось, «Метро» – это вовсе даже не метро, а такой большой-большой магазин. Папе предстояло сегодня закупить там много всего для Нового года, чтобы потом о продуктах не думать. Мама поехать с ним не могла, у нее в понедельник назначили важный суд, а она к нему не была готова. Бабушка, нередко помогавшая папе в «заготовках», как она это называла, сегодня проводила детский книжный фестиваль. Одному папе ехать совсем не хотелось, вот он и придумал взять меня. Мне его идея понравилась. Все лучше, чем дома сидеть.
– Ну пожалуйста, мам, – заныла я, – мне так нравится ходить за покупками!
Тут я немного покривила душой. Магазины, где продают еду, я вообще-то терпеть не могу, мне нравятся большие торговые центры, там кино показывают, продают мороженое и еще много разных вкусностей. Некоторые даже попробовать дают. Но папу мне было жалко, хотелось ему помочь.
– Глаша, ты не представляешь себе, что это такое, – сказала мама. – Вы потратите часа два, не меньше. Это без дороги. Там сейчас толпы!
Но вдвоем с папой мы ее быстро уговорили. Нас ведь было большинство. Я наспех позавтракала и стала собираться. Мама вручила папе длинный список, он отправился прогревать машину. Я не очень поняла, зачем машина. Мне казалось, магазин с таким названием должен быть расположен на одной из станций метро. Оказалось, вовсе нет. И даже не в самой Москве. Здорово, у нас будет настоящее путешествие! И приключения!
Но только мы вошли в магазин, восторг улетучился. Народу было действительно много. Все толкались огромными тележками, мешали друг другу. Папа поставил меня в конце какой-то огромной очереди и сказал:
– Смотри, Глаша, ты стоишь в кассу номер двенадцать. За этой женщиной в белой куртке. А за тобой вот этот мужчина. Никуда отсюда не уходи, иначе мы потеряем друг друга. Я буду подходить время от времени.
И он исчез. Мне сразу стало грустно. Я достала мобильник и посмотрела на часы. Неужели правда стоять два часа? Очередь не двигалась. Я попробовала сосчитать, сколько людей впереди, но сбилась и бросила. Все равно кассы не было видно. Через какое-то время появился папа с тележкой, в которой лежали две упаковки сока, две клюквенного морса, а еще упаковка воды. По десять штук в каждой. Я обрадовалось – теперь хотя бы будем стоять вместе. Но папа поставил тележку впереди меня и снова исчез. Я посмотрела на часы. Прошло только пятнадцать минут.